Эрин Моргенштерн - Ночной цирк [Litres]

– Это он так сказал? – спрашивает человек в сером костюме.

– Он не говорил этого сам, но позволил мне заглянуть ему в душу, – объясняет Виджет. – Я умею видеть прошлое человека, иногда в мельчайших подробностях, но для этого необходимо доверие с его стороны. Селия доверяет мне, поэтому Марко доверяет тоже. Я не думаю, что он до сих пор в чем-то вас винит. Ведь именно благодаря вам он обрел ее.

– Я выбрал его, чтобы они, будучи разными, подходили друг другу. Видимо, мой выбор оказался слишком хорош. – Человек в сером костюме наклоняется к столу, словно хочет прошептать что-то Виджету по секрету, но тон его голоса остается прежним. – Ты же понимаешь, что это было ошибкой? Пара оказалась чересчур удачной. Они слишком увлеклись друг другом, чтобы оставаться соперниками. А теперь они соединились навек. Жаль.

– Судя по всему, вы не романтик, – замечает Виджет, протягивая руку к бутылке, чтобы долить себе вина.

– В юности я им был. Но это дела давно, давно, давно минувших дней.

– Я заметил, – говорит Виджет, ставя бутылку на стол. Прошлое человека в сером костюме простирается очень и очень далеко. Дальше, чем у всех, с кем Виджету доводилось встречаться. Ему удается разглядеть лишь некоторые его страницы, до такой степени оно стерлось и истрепалось с течением времени. Яснее всего он видит те части, которые связаны с цирком, и их прочесть легче прочего.

– Я выгляжу таким стариком?

– Вы не отбрасываете тени.

Человек в сером костюме выдавливает из себя подобие улыбки – впервые на протяжении вечера на его лице отражаются хоть какие-то чувства.

– Ты весьма наблюдателен, – хмыкает он. – На это обращает внимание один из сотни, а то и из тысячи. Что ж, мне и впрямь немало лет. В свое время мне многое довелось пережить. Что-то из этого я предпочел бы вычеркнуть из памяти. В конечном счете ничто не проходит бесследно, все накладывает отпечаток. Со временем все тускнеет. И я не исключение.

– Вас ждет то же, что его? – спрашивает Виджет, кивнув в сторону окна.

– Очень надеюсь, что нет. Я готов принять неизбежное, хоть и могу его отсрочить. Гектор искал бессмертия, однако бессмертие – проклятие для того, кто его находит. Не дар, а попытка избежать неизбежного. Он неминуемо возненавидит свое нынешнее состояние, если уже не возненавидел. Надеюсь, моему ученику и твоей наставнице повезет больше.

– Хотите сказать, вы… надеетесь, что они смогут умереть? – недоумевает Виджет.

– Я лишь хочу сказать, что желаю им обрести рай или тьму, если они сумеют, и не бояться этого. – Помолчав, он добавляет: – Так же, как я желаю этого тебе и другим твоим товарищам.

– Благодарю, – говорит Виджет, не будучи, впрочем, до конца уверен, что разделяет это мнение.

– Когда вы с сестрой родились, я прислал вам в подарок колыбель, приветствуя ваше появление на свет. Самое малое, что я могу пожелать теперь: чтобы вам было легко и приятно покинуть его, когда придет время, поскольку вряд ли я смогу проводить вас в последний путь. Сказать по правде, я надеюсь, что не смогу.

– Разве магия не стоит того, чтобы жить ради нее? – спрашивает Виджет.

– Магия, – повторяет человек в сером костюме, и в его устах слово звучит как насмешка. – Где ты видишь магию? Это то, как устроен мир, просто лишь немногие об этом задумываются. Оглянись вокруг, – говорит он, обводя рукой сидящих за столиками посетителей. – Никто из них и понятия не имеет о границах возможного, и что хуже всего, попытайся ты просветить их на этот счет, они не станут тебя слушать. Им хочется верить, что магия – это не что иное, как хитроумный трюк, потому что, случись им поверить в ее существование, они начнут бояться собственной тени и перестанут спать по ночам.

– Но некоторых же можно просветить, – возражает Виджет.

– Несомненно, научить можно многому. Только куда проще делать это с более юными умами, чем у них. Конечно, без фокусов тоже не обходится. Только это не кролики в шляпах и прочая дребедень, а способы проникнуть в тайные сферы вселенной. К сожалению, в наши дни очень и очень немногие соглашаются тратить время и силы, чтобы этому научиться, а врожденным даром обладают вообще единицы. Вы с сестрой обладаете – видимо, открытие цирка неожиданно повлияло на вас таким образом. Что ты делаешь со своим даром? На что его употребляешь?

Виджет задумывается над ответом. За пределами цирка его умения мало где можно применить; впрочем, возможно, этим отчасти подтверждаются слова его собеседника.

– Я рассказываю истории, – признается он. Это самый честный ответ, который он может дать на этот вопрос.

– Рассказываешь истории? – явно заинтересовавшись, переспрашивает мужчина.

– Легенды, мифы, предания, – поясняет Виджет. – Назвать можно как угодно. Истории вроде тех, что мы обсуждали совсем недавно, которые со временем становятся сложнее. Я беру кусочки прошлого разных людей и использую их в повествовании. Это, конечно, полная ерунда, и я здесь не ради этого…

– Это не ерунда, – прерывает его человек в сером костюме. – Кто-то должен хранить предания. Заканчиваются войны, и одни одерживают победу, а другие терпят поражение, пираты находят свои сокровища, драконы едят своих врагов на завтрак, запивая чашкой древнего чая, – и все это должно стать частичками новой запутанной истории. В этом тоже заключается магия. В том, что для каждого слушателя эта история прозвучит по-своему и, передаваясь из уст в уста, обрастет новыми подробностями и оттенками, предугадать которые невозможно. От бытовых мелочей до глубинных изменений смысла. Ты можешь рассказать историю, которая поселится у кого-то в сердце, заставит кровь с новой силой течь в его жилах, станет его сущностью и придаст смысл жизни. Эта история станет источником сил и вдохновения, и кто знает, что может вырасти на этой благодатной почве из семени оброненного тобой слова. В этом твое призвание, твой дар. Твоя сестра видит будущее, но ты, мой мальчик, можешь придавать ему очертания. Помни об этом. – Он подносит бокал к губам. – В конце концов, магия бывает разной.

Виджет молчит, удивленный неожиданным преображением человека в сером костюме, и гадает, не был ли напускным тот пафос, с которым он в начале вечера толковал о преданиях, что нынче якобы уже не те, и верит ли он сам в то, что говорил.

Если сначала степень его заинтересованности граничила с равнодушием, то теперь он смотрит на Виджета как ребенок на новую игрушку. Или как волк на Красную Шапочку или другой лакомый кусочек.

– Вы пытаетесь увести меня в сторону, – говорит Виджет.

Человек в сером костюме лишь потягивает вино, поглядывая на Виджета поверх бокала.